Его последний бой

Лето было в разгаре. Созревали травы, вымахавшие в низинах чуть ли не в рост человека, а на буграх — ягоды. Их было так много, что в ряде мест поляны горели красным пламенем.

Июньский субботний день подходил к концу, но раскаленное солнце жгло нестерпимо, когда после учений с боевой стрельбой 362-й артиллерийский полк 106-й стрелковой Забайкальской дивизии остановился на привал. Красноармейцы мигом поскидали гимнастерки, пропахшие пороховой гарью и пропитавшиеся соленым потом, всласть накупались в чистой сибирской речушке и разбрелись по поляне, собирая ягоды.

Молодой наводчик Иван Гусев, наевшись, красной сочной клубники, набрал еще полную пилотку и подошел к своему зачехленному орудию. Там стоял командир батареи.

— Угощайтесь, товарищ комбат, — предложил боец.

— Спасибо, Гусев. Сам вот целый котелок набрал. Нигде такой сильной ягоды не видел, как в здешних сибирских местах! У тебя на родине какая растет? Ты ведь из Пензы?

— Из села Куракино, товарищ комбат. Ягоды всякой у нас тоже много: ежевика, земляника. Одним словом, есть чем полакомиться.

— Постой! Твое село — это бывшее имение бриллиантового князя?

— Его самого.

— Ну и как, места красивые?

— Село лежит на полугорье двуречья: Сердобы и Хопра. А вокруг необозримые леса, зеленые луга да пашни. Красота несказанная!

— Князь Куракин, видать, человек был неглупый, знал, где иметь вотчины, — командир батареи взглянул на солнце, а потом на свои ручные часы, как бы сверяя время. — Но и деспот несносный. Тщеславен, заносчив... Читал о нем.

— Память в народе недобрую оставил. Изнурял людей непосильной работой, а как закуражится, сказывают, удержу не было: баб запрягал в телегу и катался.

— Скучаешь по дому? — комбат отечески посмотрел на бойца.

— О родине каждый человек, наверное, скучает. Не мешало бы побывать, посмотреть, как там земляки без меня управляются, какой урожай ныне вырастили.

— Ну так и быть, поедешь в отпуск. Ты этого заслужил. — Комбат сел на траву, снял сапоги и стал перематывать портянки. — Стрелял на учениях отлично: все снаряды твоего орудия легли в цель.

Но в отпуске Иван Гусев не побывал. 22 июня 1941 года, когда полк вернулся с учений, было получено сообщение: фашистская Германия вероломно вторглась в нашу страну. Советский народ поднимался на защиту своей Родины. Вскоре и стрелковая дивизия, где служил Гусев, погрузилась в эшелоны и отправилась под Москву в распоряжение Ставки Главного Командования.

Боевое крещение Гусев получил на подступах к столице. Под вечер дивизия выгрузилась из вагонов, за ночь сделала форсированный марш-бросок и к утру заняла оборону, оседлав стратегически важные дороги и высоты.

Бой завязался с рассветом. Немцы, прикрываемые танками, шли напролом, лавина за лавиной. Они стремились сломить сопротивление советских войск и заставить их отступить к Москве. Соприкосновение с гитлеровцами было настолько близким, что артиллеристы били по фашистам прямой наводкой.

Несмотря на сильный мороз, Гусев вспотел от неимоверной физической нагрузки. Его сердце учащенно билось, лицо покрылось пороховой копотью, голова раскалывалась от оглушительных взрывов. Но он был предельно сосредоточен. Когда в очередной раз Иван ударил из своей гаубицы по цепи врагов, то не почувствовал боли от пули, прошившей его плечо, и только после увидел, как горячая кровь по рукаву полушубка стекала на посеревший снег.

Вскоре в полевой госпиталь, где лечили Гусева, к нему пришел командир полка. Вначале он справился о здоровье бойца, а затем, поблагодарив за храбрость, проявленную молодым артиллеристом, прикрепил прямо к нательной рубашке Ивана первую его награду — медаль «За отвагу».

Гусев ликовал. «Вот бы сейчас посмотрели сельчане на меня, — думал Иван, — порадовались бы вместе». Ведь когда парень уходил служить, они давали ему напутствия: быть преданным Родине, честно нести воинскую службу. Ну, а если потребуется, отдать и жизнь за правое дело, как подобает русскому человеку.

Потихоньку Гусев успокоился от нахлынувших чувств, и в памяти всплыло его детство. Нелегким оно было. Отец и мать, в молодости непосильно гнувшие спины на богатеев, подорвали свое здоровье и рано ушли в другой мир. В семье четырнадцатилетний Иван остался старшим. Вся тяжесть по содержанию хозяйства и воспитанию сестер легла на его хрупкие плечи. Видя, что ему одному не справиться с этой тяжелой ношей, он сразу же после похорон родителей пришел в правление колхоза и попросил помощи.

— Добре, Иван, — сказал председатель, — ты не отчаивайся, не один в селе. Поможем, в беде не оставим. Пока учись и сестер учи, а там примем в колхоз.

Окончив школу, Гусев стал работать в поле: зимой возил солому, весной и летом обеспечивал тракторный отряд водой, обедами. И не было для него счастливее доли, чем эта — выращивать урожаи, участвовать в строительстве новой колхозной жизни.

После службы в армии Иван мечтал выучиться на тракториста. Но помешала проклятая война.

Поражение под Москвой лишило немецкое командование возможности вести наступление на всех важнейших стратегических направлениях. Летом 1942 года враг сосредоточился на южном участке советско-германского фронта, создав здесь значительный перевес в силе. Он вновь овладел инициативой. Наша армия отступала к Кавказу и Волге. Впереди были ожесточенные бои на Черном море, за Сталинград, сражение под Курском, форсирование Днепра.

Уже далеко от Москвы Иван снова был ранен, и ему пришлось долго пролежать на госпитальной койке. Но как только рана стала заживать, он настоял на выписке и поспешил в свою часть.

— В горячее время ты прибыл, Гусев, — сказал командир батареи. — Дал бы тебе отдохнуть денек-другой, оглядеться, но теперь некогда: наши войска должны форсировать Днепр. Назначаю тебя наводчиком к первому орудию. Осваивайся.

Выйдя в конце сентября 1943 года к Днепру, советские войска приступили к его форсированию. Не ожидая специальных средств, воины переправлялись через реку на плотах из бревен и досок, на паромах, сооруженных из пустых железных бочек, на плащ-палатках, набитых сеном и соломой, на рыбачьих лодках и катерах, подготовленных партизанами. И все это поддерживалось ураганным огнем артиллерии и авиацией с воздуха.

Гусев в бою за переправу не чувствовал усталости, хотя, совсем оглохший от взрывов, уже который час бил из своего орудия по фашистам.

Когда советские войска достигли правого берега и вступили в жаркие схватки с врагом, часть нашей артиллерии, в том числе и орудие Гусева, были срочно доставлены на ту сторону.

Вся последующая военная жизнь артиллериста неразрывно связана с Первым Украинским и Первым Белорусским фронтами, куда входил 362-й артиллерийский, ставший Краснознаменным, полк 106-й стрелковой уже Днепровско-Забайкальской дивизии. Сколько пройдено фронтовых дорог! Не сосчитать. Вышвыривая с советской земли фашистскую нечисть, Иван закалялся в битвах, мужал, воспитываясь у своих командиров. На белорусской земле он стал коммунистом, в Польшу вступил сержантом. А на груди его рядом с медалью «За отвагу» вишневой эмалью горел орден Красной Звезды.

С Сандомирского направления часть боевых соединений начала развивать наступление левым крылом, далеко вклинившись в оборону противника. В авангарде дивизии вместе с полком шла и батарея Гусева. 25 января 1945 года она заняла оборону под небольшим польским городком Пташковице. С правой стороны встали расчеты «сорокапяток», слева — небольшой плацдарм заняла рота автоматчиков. Оборона наших войск была неплотной, главные части еще находились на марше. А противник здесь имел большую силу. Как доложила разведка, фашисты под Пташковицей сосредоточили 900 человек, много орудий, танков.

Ночь проходила тихо. Враг себя не выдавал ничем. Артиллеристы отдыхали. Примостившись на лафете пушки, молодой наводчик из Калуги рассказывал о своем городе, о знаменитом земляке и теоретике космических полетов Циолковском.

— Вот кончится война, — говорил он, — и люди заживут мирной жизнью надолго. Они будут возводить новые города, открывать неизведанные дали и обязательно полетят в космос. Вот увидите!

Помолчав немного, добавил:

— Мне тоже хочется туда слетать, к звездам. А что! После войны пойду учиться в авиационный институт.

Потом неожиданно спросил:

— А у вас какая мечта, товарищ командир?

— Я люблю выращивать хлеб, — ответил Гусев. — На трактор сяду, землю буду пахать.

— Это благородно, — сказал калужанин и углубился в свои мысли.

Молчали. Каждый думал о своем. Ведь война подходила к концу, и у любого солдата все чаще и чаще тосковало сердце по родным местам, тянуло к мирному труду.

Рассвет начинался кровавой зарей. Всполохи восходящего зимнего солнца казались багровым огненным пламенем. Будто где-то вдалеке, за близлежащим колком леса, горели дома. Это вызывало у солдат тревогу, которая усиливалась от нарастающего шума показавшейся вдалеке мощной стальной армады. То справа, то слева, то спереди, то сзади стали рваться снаряды. Враг начал наступление.

Бой разгорался. Вначале на равнину выкатились танки, позади них шли густые цепи фашистов. Первыми вступили в бой артиллеристы дивизиона «сорокапяток». Они били кинжальным огнем по вражеским танкам. Вслед заговорили и гаубицы, разрывая шрапнелью густоту вражеских рядов. Не прошло и часа, как утреннее солнце заволокло дымом от разрыва снарядов и горевших танков. Несмотря на большие потери, озверелые немцы бросались из атаки в атаку.

К концу дня наша оборона была прорвана. Погибла почти вся гаубичная батарея. Осталось одно орудие сержанта Гусева, но и в живых был только командир. Обливаясь потом и кровью, сочившейся из ран, он не переставал стрелять, не давая фашистам приблизиться к его рубежу.

Зато враги видели, что батарея уже безмолвствует. Они решили окружить и взять храброго артиллериста живым. Гусев не сдавался. Расстреляв все снаряды, он взял в руки автомат и стал бить немцев в упор. Один, два, десять, тридцать вражеских солдат упали, сраженные меткими очередями Ивана. И гитлеровцы обрушили на него шквал огня.

В предсмертных судорогах Иван, изрешеченный пулями, затих у своего орудия, не отступив ни на шаг.

За три месяца до конца войны в село Куракино Сердобского района Пензенской области пришла похоронка, извещавшая о том, что Иван Алексеевич Гусев пал смертью храбрых в неравном бою с фашистской нечистью и похоронен на польской земле, близ местечка Пташковице. А в июне 1945 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР. Гусеву было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).

Из наградного листа: «...за исключительное мужество и стойкость, проявленные в бою 26 января 1945 года в районе д. Пташковице батарея, в которой находился тов. Гусев, подверглась нападению численно превосходящей немецкой колонны до 900 чел., вооруженных минометами, пулеметами и автоматами. Тов. Гусев первым из своей гаубицы начал в упор расстреливать гитлеровцев, которые стремились к захвату батареи. Был убит наводчик. Тов. Гусев заменил наводчика и продолжал вести огонь. До роты пехоты немцев приближались к орудию, но оно продолжало вести уничтожающий огонь. Смертью храбрых пали все номера расчета. Тов. Гусев был ранен в руку, но, истекая кровью, продолжал неравный бой. Все снаряды были расстреляны. Немцы подошли на 20 метров к орудию, но вынуждены были отойти и залечь, встреченные губительным автоматным огнем. Меткими очередями он убил до 30 немецких солдат и одного офицера.

Вражеские пули оборвали жизнь храброго воина, стойкого большевика. Он погиб как герой, не отступив ни на шаг от своего орудия. Достоин присвоения звания Героя Советского Союза посмертно.

Командир 362 артиллерийского Забайкальского Краснознаменного полка майор Моторгин

8.02.1945 г.».

Десятилетия отделяют нас от трудных героических времен, но в памяти людской никогда не забудутся имена тех, кто защитил Родину от фашистских полчищ и отдал свою жизнь без остатка.

Жива память и у куракинцев о своем отважном земляке. Именем Героя Советского Союза И. А. Гусева названа средняя школа и одна из улиц села. Есть в Куракино и памятник боевому артиллеристу.

Н. Маркин  (Penza.rfn.ru)

«Герои и подвиги» (Сборник очерков), Саратов, Приволжское книжное издательство, 1984 год)